Мы приведем здесь описание руки г-на д'Арпантиньи, сделанное нами посредством его системы. Мы разъясним его вкусы, привычки и способности, применяя к изобретателю его собственную систему.

Трудно быть вполне понятным и ясным, когда имеешь дело с такой абстрактной наукой, и поэтому будем двигаться последовательно.

Прежде всего рука г-на д'Арпантиньи обращает на себя внимание своей весьма необычной красотой. Длинные и очень заостренные в оконечностях пальцы сообщают руке чрезвычайную изящность и благодаря логике (второй сустав большого пальца) и философскому узлу (причинность) они доставляют своему обладателю полезные качества. Нам, пожалуй, излишне упоминать здесь об особом таланте профессора, так как его открытие представляет этому более чем очевидное доказательство. Понуждаемый своими заостренными пальцами к поклонению форме, он проникнут культом прекрасного в искусстве, в поэзии и в творениях фантазии. Вкусы его изысканны, благородны, нежны; но, увлекаемый прелестью всего того, что ласкает зрение и слух, он иногда лишь исключительно этим и занят. Несмотря на то что он постоянно сдерживаем своей сильной логикой, дающей ему также преклонение перед истиной и влечение к простоте, но все же природа заостренных пальцев иногда одерживает верх. Говорит он прекрасно, пишет прелестно и остроумно, и подчас им овладевают порывы блестящего вдохновения, изумительные в наш печально материальный век. Он нисколько не заносится перед окружающими своим благородным происхождением, но любит высшее общество и чувствует отвращение к вульгарным людям.

Тонкие, заостренные пальцы влекут его к религии, но философский узел, обеспечивающий ему склонность подвергать все сомнению, совершенно парализирует эти влечения. Обладай д'Арпантиньи только заостренными пальцами, его система была бы смутная и, конечно, он бы ее не мог применять, но философский узел разъяснил ему все то, что нашептывало сознание, а логика поддержала его и сделала разделяемые им воззрения глубокими. Однако философский узел, несомненно очень полезный, имеет также и свои неудобства; как известно, он делает человека независимым, а это сильно вредит военной карьере, что и помешало нашему профессору достигнуть положения, соответствующего его уму и высокому развитию.

Отсутствие узлов при ровной и гладкой руке, обеспечивающее ему все свойства художника, и отсутствие узла материального порядка вредят ему в имущественном отношении и, понятно, не делают сколько-нибудь экономным. При этом пальцы, расширяясь в основании, внушают ему влечение к чувственным наслаждениям; но, впрочем, ему стоит лишь нагнуться, чтобы подбирать один за другим цветы жизни, несмотря на строгость его выбора.

Мягкость руки добавила еще к его чувственным влечениям любовь к интеллигентной лени, и можно смело сказать, что г-н д'Арпантиньи буквально наслаждается ленью, что, быть может, делает его равнодушным к своим успехам в светском обществе. Путь его был начертан под ярким блеском солнца, но он предпочел оставаться в тени, и так как у него первый сустав большого пальца довольно широк, что дает известную степень упрямства, весьма возможно, что он бросил бы и не интересовался собственной системой, отчасти из отвращения к заботам и интригам, а отчасти из презрения к человечеству.

Таким образом, г-н д'Арпантиньи обладал всем, что требуется, чтобы сделаться изобретателем: заостренными пальцами, воспринимающими небесные вдохновения, стремлением к установлению причинности и склонностью не принимать ничего на веру, а, наоборот, подвергать все сомнению, и, наконец, логикой, окончательно признающей и принимающей. Но все то, что представляется достоинством для изобретения системы, может являться недостатком для ее изложения и возможности усвоить ее другим людям. Вследствие этого г-н д'Арпантиньи, не обладавший классификационным порядком прямоугольных пальцев, а также не имевший тяготения к материальному порядку, воплощаемому вторым суставом пальцев, увлекся прелестями описания, соблазном цитат и науки. Увлекаемый своим философским умом, он на каждом шагу находил поводы для великолепных размышлений, в высшей степени интересных для читателя и, быть может, для него самого, но часто отвлекавших его от главной цели. Обладая логикой, значительно преобладавшей над волей и философским узлом, сбрасывающим расшитый и блестящий плащ со всех величий в свете, он весьма естественно пришел к тому убеждению, что наука так благородна и занимает столь высокое положение, при том, что она так горда, что постыдно заставлять ее служить честолюбию.

Но это принесет ему еще большее уважение потомства.

По нашему мнению, и мы полагаем, что оно правильное, знаки хирогномонии, то есть форма руки, передаются наследственно, тогда как знаки хиромантии рождаются в силу борения между собой влияний звезд и мозга, вследствие чего эти науки не могут быть отделены одна от другой и разъясняются или, выражаясь вернее, дополняются одна другой. Попробуем найти доказательства в подкрепление нашего мнения и прежде всего процитируем одно место из Луи Люкаса:

"Движение, проходя субстанцию, диференцируемую как сопротивляющееся вещество, должно испытывать убыль в своей силе пропорционально явленному ему сопротивлению".

Следовательно, флюид должен терять свою силу и качество при переходе из одного мира в другой.